Форум » Читальный зал » Больных А. "Капитан 1 ранга Такасигэ Эгуса". (перевод) » Ответить
Больных А. "Капитан 1 ранга Такасигэ Эгуса". (перевод)
поручик Бруммель: Питер Ч. Смит Капитан 1 ранга Такасигэ Эгуса Японский Императорский флот (Глава из книги "Into the assault". Перевод А. Больных) Одним из самых умелых и влиятельных командиров, одним из самых крупных специалистов в области бомбометания с пикирования был капитан 1 ранга японского Императорского флота Такасигэ Эгуса. Он сам стал легендарной фигурой, а достижения его эскадрилий были просто выдающимися. Их влияние на ход войны оказалось значительно больше, чем можно было предположить, исходя из их численности. И если авианосное соединение адмирала Нагумо было острием копья японского Императорского флота, то именно пикировщики Эгуса нанесли максимальные потери флотам западных союзников и принесли японскому императору беспрецедентную серию побед. Эгуса – как и многие люди, о которых мы расскажем в этой книге – блестяще доказал, что одно-единственное отлично подготовленное подразделение может решить исход крупной кампании. Военные приключения Такасигэ Эгусы и его смерть фактически повторяют историю всей Японии во Второй Мировой войне. Сначала японские пикировщики ломали любую оборону. Но Япония, впрочем. Как Германия и Италия, полагала, что успех в боях должна приносить подготовленная элита. И по мере того, как начали гибнуть опытные ветераны, стало ясно, что обширные ресурсы и количество перевешивают любое индивидуальное мастерство. Характер войны изменился, и пилоты пикировщиков обнаружили, что их подготовка значит все меньше и меньше на фоне «больших батальонов», как говаривал Наполеон. Это было особенно заметно на примере Италии и Японии, которые не имели промышленной базы, позволяющей им вести затяжную войну против Советского Союза и Соединенных Штатов, обладающих неограниченными ресурсами, да, в общем-то, и против Великобритании. Хотя Такасигэ стал благородным воином, напоминающим средневековых самураев, он был всего лишь вторым сыном бедного крестьянина Куэмона Эгусы. Его отец прославился лишь одним – безудержным пьянством, и он эту славу неоднократно доказывал. Впрочем, иногда он любил заявить, что происходит от владельцев замка в области Идзумо (нынешняя префектура Симанэ), прославившихся 400 лет назад в так называемую «Эпоху войн». Семья Эгуса была известна в районе Фукуяма. Но Такаксигэ был не единственным прославленным моряком скромного происхождения. Главнокомандующий японским флотом великий Исороку Ямамото сам был сыном школьного учителя. Такасигэ родился 29 октября 1910 года в городе Фукуяма в префектуре Хиросима. Жизнь в ту пору была трудной, и это не могло не сказаться на юноше. Он вырос вежливым, сдержанным и терпеливым, но все вспоминают, что он сразу показал себя человеком вдумчивым. В конце XIX столетия Япония превратилась в великую державу, в основном на море. И ее флот стал самым могучим на Дальнем Востоке. Много веков самоизоляции и старание перенять все самое лучшее у других держав превратили ее в мощную и самоуверенную страну. Эта самоуверенность укрепилась после серии побед, сначала над китайцами, а потом еще более эффектными и впечатляющими успехами в войне против дряхлеющей царской России. Эта война завершилась сокрушительной победой японского флота под командованием адмирала Того в Цусимском проливе в 1905 году. Все это вместе с мистической верой, будто японцы являются избранной расой, осененной божественным провидением, которой предназначено привести Азию к новому золотому веку, серьезно повлияло на образ мышления японской молодежи того периода. После окончания Первой Мировой войны в 1918 году и после Вашингтонской конференции 1922 года Япония возвысилась, не прилагая к тому особых усилий. Она оказалась третьей морской державой после Великобритании и стремительно набирающих силу Соединенных Штатов. Но многие молодые офицеры считали третье место прямым оскорблением и рвались отомстить за мнимое унижение. То, что японский линейный флот был ограничен 60 процентами численности флотов главных противников, подтолкнуло японцев начать развивать авианосную авиацию в качестве уравнителя шансов. Японии помогало и то, что она пока формально считалась союзником Великобритании, которая в то время лидировала в области развития морской авиации. Британская авиационная миссия во главе с лордом Семприллом была отправлена в Японию в 1921 году по просьбе самих японцев. Результаты работы миссии англичане почувствовали на своей шкуре 20 лет спустя в Южно-Китайском море. В то же 1921 году Япония спустила первый в мире авианосец специальной постройки «Хосё». Компания «Мицубиси» использовала помощь английского майора авиации Ф.Дж. Ратленда, который пилотировал гидросамолет во время Ютландской битвы, чтобы спроектировать самолеты для этого авианосца. Тем временем Такасигэ Эгуса решил посвятить свою жизнь службе на флоте. В конце 1926 года, когда ему исполнилось 16 лет, он сдал вступительные экзамены и стал курсантом прославленной (и ужасной) Военно-морской академии в Этадзиме. В Этадзиме царили законы суровой и беспощадной дисциплины и муштры, вроде тех, что были приняты в Артиллерийской школе Королевского Флота Великобритании. Человек либо ломался, либо выходил оттуда закаленным офицером. Эгусе потребовалось все его душевное мужество и терпение, чтобы выдержать 4 года обучения, однако они закончились триумфально. 18 ноября 1930 года он закончил академию и получил звание гардемарина. Эгуса уже поглядывал в сторону авиации, но для начала ему пришлось пройти обычный курс морской подготовки. Перед тем, как выйти в первое длительное плавание на новом тяжелом крейсере «Хагуро», молодой кадет закончил подготовительные курсы, чтобы заложить основу для будущей службы в авиации. Эгуса начал работать еще более упорно, чтобы прорваться к заветной цели, и через 18 месяцев был вознагражден званием мичмана. Это произошло 1 апреля 1932 года. Через 5 месяцев, 1 сентября, он, к своему огромному восторгу, был направлен в Авиационный центр подготовки. Этот центр был расположен в Касумигауре и был копией школы Королевских ВВС в Кранвелле. Помимо летных искусств, здесь учили благородным манерам истинных джентльменов. Несмотря на суровое детство на ферме, Эгуса быстро их освоил, ничуть не смущаясь. Однако он так и сохранил крестьянскую косточку, с ее привычкой к упорной работе и честности. Это произошло в том самом году, когда японский Императорский флот начал развитие своей морской авиации, которая через 10 лет принесла ему сокрушительные победы. Была официально создана морская авиация, и началось выполнение программы 7-shi. Она предусматривала строительство совершенно нового воздушного флота, оснащенного новыми истребителями, авианосными пикировщиками и торпедоносцами, а также базовыми ударными самолетами. На японских наблюдателей произвела большое впечатление меткость и мощь ударов американских «Хеллдайверов». Поэтому японцы решили использовать новый метод атак, чтобы добиваться максимального количества попаданий минимальными затратами. Как и большая кораблестроительная программа того времени, проектирование новых самолетов велось под сильным влиянием западных образцов и идей, а потому японцы старались сохранить все это в максимальном секрете. Компания «Накадзима» построила и передала флоту для оценки первые два экспериментальных авианосных пикировщика. Накадзима N-35 Токубаку был оснащен мотором Лоррен в 650 ЛС. Компания «Йокосука» также занялась разработкой пикировщиков. Эгуса сразу показал себя многообещающим летчиком. Говоря мало, но, много делая, он словно губка поглощал знания, но при этом самостоятельно анализировал их. Несмотря на внешне спокойные манеры, он был популярен среди молодых пилотов, и всегда считался методичным и думающим офицером. Один из его товарищей вспоминает: «Он всегда заботился о своих починенных и стал подлинным лидером для товарищей». Его собственное мастерство было очевидным, а его забота о тех, кто находился под его командованием, вошла в поговорку. Результаты не замедлили сказаться. Постепенно он в совершенстве освоил новое и опасное дело. В то время даже сами полеты с корабля были относительно новыми, а уж атаки с пикирования и вовсе считались в японскому флоте чем-то экзотическим. Этот метод, который ранее был использован старым Королевским Летным Корпусом во Франции в 1917 – 18 годах, а потом несправедливо забыт, был возрожден американским Корпусом морской пехоты и принят американским флотом. К середине 1930-х годов пикировщики снова стали реальной силой. Концепция пикирующего бомбардировщика возродилась не только в Соединенных Штатах, но и в германии. Согласно своим старым традициям, Япония охотно подхватила чужой опыт. Точность ударов пикировщиков очень привлекала Эгусу. Ему нравились экономия сил и максимальные результаты, которых позволял добиться этот метод, и он видел в нем идеальное решения для страны, которая всегда будет уступать противнику в силах, но которая сможет компенсировать это опытом и мастерством. Эгуса сразу начал специализироваться на бомбометании с пикирования. 15 ноября 1933 года он успешно сдал летные экзамены и был произведен в суб-лейтенанты. Буквально через пару недель Эгуса очутился в своем первом боевом подразделении – эскадрильей «Татэяма» в префектуре Тиоа. Вскоре, уже 20 апреля 1934 года, Эгуса был переведен на авианосец «Хосё», действующий в Южно-Китайском море. Два года летных операций, в том числе и на пикировщиках, – и мастерство Эгусы было признано буквально всеми. К несчастью, самолеты пока еще были неудачными. Тем не менее, японцы проделали большой объем экспериментальных работ и испытаний, который позволили им создать тактику и методы, в дальнейшем подвергавшиеся лишь минимальным уточнениям. Быстро стало ясно, что нужны более надежные самолеты, которые позволят пикировщику раскрыть свой истинный потенциал. В строю теперь находились несколько авианосцев, поэтому воздушные силы флота начали считаться основой его ударной мощи. Эту точку зрения не разделяло большинство адмиралов, но наиболее дальновидные уже приняли эту точку зрения, в том числе и сам Ямамото. И снова Япония обратилась к зарубежным конструкторам, чтобы как-то решить свои проблемы. Компания «Аичи» приобрела в Германии одноместный пикировщик Хейнкель Не-66 для оценки. В рамках новой программы 8-Shi конструкторы фирмы под руководством Токухисиро Гоакэ доработали самолет, превратив его в двухместный, усилили шасси и установили мотор воздушного охлаждения Накадзима. Этот самолет получил название «Специальный бомбардировщики Аичи» и был испытан для сравнения с остальными отечественными и зарубежными образцами. Данная модель оказалась наилучшей, и в 1934 году флот заказал ее серийное производство под обозначением D1A1 или авианосный бомбардировщик, Тип 94. Этот самолет стал для японского флота той прочной основой, с которой можно было двигаться дальше. Всего были построены 590 машин, включая модель D1A2, что значительно превышало количество пикировщиков, построенных в тот период где-либо еще. Это показывает, насколько высоко оценил японский флот бомбометание с пикирования. Эгуса был одним из ведущих испытателей нового метода и сам его применял в морских боях. Японский флот быстро рос, и столь же быстро совершенствовались пикировщики. 16 ноября 1936 года Эгуса получил под командование свое первое подразделение – роту в эскадрилье «Саэки», а через месяц (1 декабря) он был произведен в лейтенанты. Во время учений мирного времени производились различные эксперименты, в том числе атаки с быстро движущихся целей. Они быстро доказали превосходство пикировщиков над горизонтальными бомбардировщиками. Устаревший линкор «Сэттсу» был превращен в радиоуправляемую мишень наподобие британского «Сентюриона». Но вскоре Эгуса попал на настоящую войну и получил возможность применить разработанные теории на практике. Первая вспышка так называемого «Китайского инцидента» полыхнула 7 июля 1937 года. После первой стычки японцы начали готовиться к скоротечной кампании, чтобы стремительным броском захватить Пекин. Для поддержки наступления они планировали привлечь наиболее боеспособные авиационные части, в том числе 2-ю сводную воздушную флотилию ВМФ, которой командовал контр-адмирал Тейдзо Мицунами. Сначала она базировалась в Омуре, но потом была переброшена в Шанхай. В состав этого соединения входил 12-й авиакорпус капитана 1 ранга Осаму Ивамуры, который имел 12 пикировщиков Накадзима Тип 94. В декабре флот перебросил к берегам Китая 1-ю и 2-ю дивизии авианосцев, чтобы они поддержали армию, если конфликт перерастет в крупномасштабную войну. На борту авианосца «Рюдзё» находились 15 пикировщиков Накадзима Тип 95, а на борту авианосца «Кага» находились еще 12 пикировщиков Накадзима Тип 94. «Хосё» сначала не имел пикировщиков, но 11 июля 1937 года Эгуса был назначен командиром 12-й эскадрильи, которая получила приказ перелететь на этот авианосец. Бои в центральном и южном Китае отличались особым упорством, и японские пикировщики находились в самой гуще сражения. 8 августа японцы сумели захватить Пекин, 9 ноября подошли к Шанхаю, а 13 декабря была захвачена столица Китая Нанкин. Все эти удары поддерживали пикировщики. Сначала дела у японцев не заладились, и они понесли тяжелые потери. Однако потом пилоты набрались опыта, и каждый вылет завершался удачно. Эгусу и его товарищей не обучали поддерживать пехоту, до сих пор все их тренировки сводились к атакам вражеских кораблей. Однако меткость пикировщиков оказалась не менее полезной и на суше. Умение импровизировать спало положение, молодые летчики вскоре приобрели умение, и соперничать с ними могли только пилоты Люфтваффе. 12-я эскадрилья под командованием Эгусы 15 июля получила дюжину авианосных пикировщиков Тип 94, 13-я эскадрилья получила 18 пикировщиков Тип 96. Это подразделение начало готовиться к перебазированию на материковый Китай. 11 августа 13-я эскадрилья прибыла в Чу-Шуй-Цзу через Корею, чтобы действовать в районе Шанхая. Работать Эгусе и его пилотам пришлось с полным напряжением сил. Во время наступления на Шанхай в августе 1-я дивизия авианосцев получила приказ 15 августа произвести массированный налет на китайские позиции, однако внезапно налетевший тайфун приковал самолеты к земле. На следующий день, воспользовавшись отсутствием японской авиации китайские войска перешли в контрнаступление, и на какое-то время ситуация стала критической. «Хосё» и «Рюдзё» в это утро находились вблизи от острова Ма-Шань и начали поднимать самолеты, несмотря на сильное волнение. Все самолеты взлетели успешно, хотя полетные палубы прыгали вверх и вниз, и атаковали китайские аэродромы в Ча-Сине, Хун-Чао, Чан-Ван и Та-Чан-Шен. Все самолеты отбомбились очень метко, и был достигнут серьезный успех. На последнем из аэродромов, например, были уничтожены 10 самолетов и большой ангар. Была также разрушена соседняя железнодорожная станция. 2 китайских истребителя, рискнувших появиться в воздухе, были сбиты в воздушном бою. Эта операция стала образцом, по которому в дальнейшем проводились все налеты авианосной и базовой авиации. Бомбовая нагрузка в это время оставляла желать лучшего. Например, когда 22 сентября 1-я штурмовая эскадрилья вылетела на задание, каждый из 12 авианосных бомбардировщиков Тип 92 нес всего лишь по шесть 20-кг бомб. Тем не менее, все они были сброшены точно на цель. В этом месяце Эгуса и его пикировщики не имели буквально ни дня отдыха. 10 сентября 3 авианосных пикировщика атаковали позиции китайской полевой артиллерии на берегу реки. На следующий день 15 самолетов бомбили сосредоточение китайских войск на железной дороге в Ханькоу. 12 сентября 4 пикировщика были отправлены на разведку с бомбами на борту, они должны были осмотреть Хайминь, Сучжоу, Касинь и Чан-Чао. В тот же день 12 самолетов бомбили крупные силы китайцев в Та-Чан-Шене и Лючжасине. 13 сентября Эгуса повел свои бомбардировщики на поддержку армии, которая вела тяжелые бои в районе между Та-Чан-Шен и Нансянь. Потом они обстреливали с воздуха отступающие китайские войска. 14 сентября пикировщики помогали японской морской пехоте, попавшей в тяжелое положение в Те-Чжи. И так далее до бесконечности… К 1 декабря Эгуса был назначен командиром авиагруппы авианосца «Рюдзё», и все покатилось по той же колее. В конце концов, авианосцы вернулись домой, чтобы пополнить свои авиагруппы. Жизнь все-таки не была сплошной войной, и Эгуса сумел отлично использовать эту передышку. За время короткого отпуска в Японии он сумел завоевать сердце Киёко Окамуры. Хотя к этому времени Япония продвинулась довольно далеко в области освоения технологических новинок, нравы и поведение жителей так и остались по-средневековому церемонными и чопорными. На Западе их наверняка назвали бы викторианскими, но при этом доведенными до крайности. Очень часто влиятельные родители договаривались поженить молодых людей, даже не ставя их в известность. Но в данном случае Эгуса положил глаз на сестру другого летчика. Мотохару Окамура стал таким же знаменитым пилотом истребителя, как Эгуса – пикировщика. В самом конце Второй Мировой войны Окамура был назначен командиром подразделения «Божественный Гром» в корпусе камикадзэ. Но все это было далеко впереди, и никто даже не думал ни о чем подобном. Хотя молодые люди полюбили друг друга, требовалось все-таки соблюсти необходимые формальности, поэтому понадобилась помощь контр-адмирала Такидзиро Ониси и его жены, чтобы свадьба состоялась. Это произошло 20 декабря 1939 года, и Эгуса сбрил свои усы, которыми он очень гордился. Но таково было условие молодой жены. В июле 1940 года у них родился сын Хироюки. Молодым не была суждена долгая и счастливая совместная жизнь, и все-таки свадьба стала хорошим предзнаменованием для Эгусы, так как его назначили командиром эскадрильи и инструктором на авиабазе в Йокосуке. Примерно в 20 милях от этого города находились главные верфи японского флота. Хотя боевые подразделения время от времени появлялись на авиабазе, ее главной задачей было обучение и проверка пилотов и машин. В это время тренировки велись особенно интенсивно, и совсем нетрудно понять почему. В Европе Польша уже была захвачена фашистской Германией, во многом благодаря эффективным действиям пикирующих бомбардировщиков на поле боя. Эгуса, который уже считался ведущим японским специалистом по атакам с пикирования, отчетливо видел военные зарницы, полыхающие на горизонте. Отношения с Соединенными Штатами уже подошли к грани разрыва из-за войны в Китае, а нефтяное эмбарго, наложенное западными державами, делало войну с ними просто неизбежной. Однако Япония получила два года, чтобы перевести дух и подготовиться к схватке. Эгуса использовал это время, чтобы передать свои знания новобранцам флотской авиации. Старые бипланы времен Китайской войны постепенно заменялись новым пикировщиком, обтекаемым монопланом, который, однако, имел неубирающееся шасси и во многом напоминал немецкую «Штуку», которая сеяла опустошения в Западной Европе. Этим новым японским пикировщиком был Аичи D3A. Он был создан с использованием военного опыта на основе еще одного проекта Хейнкеля, а точнее – Не-70, который был закуплен японцами и детальнейшим образом изучен. Новый пикировщик получил мотор воздушного охлаждения Накадзима «Хикари 1» и совершил первый полет в декабре 1937 года. Он имел решетчатые воздушные тормоза, но мотор ему тут же заменили еще раз – теперь на Мицубиси «Кинсей 3» мощностью 840 ЛС. В 1939 году были проведены сравнительные испытания, пикировщик Аичи доказал свое превосходство над самолетом Накадзима D3N1 и был запущен в серийное производство. Дальнейшее увеличение мощности мотора и другие усовершенствования позволили японцам создать первоклассный пикирующий бомбардировщик, и все эскадрильи первой линии накануне Тихоокеанской войны были оснащены именно им. В 1940 году были произведены корабельные испытания самолета на борту авианосцев «Акаги» и «Кага», а Эгуса провел аналогичные испытания в Йокосуке. И вот в его руках, в руках его молодых пилотов, постепенно превратившихся в настоящих экспертов, этот самолет, который союзники еще до начала войны поспешили объявить устаревшим, превратился в настоящий бич божий. Осенью 1941 года жребий был брошен. Японский флот решил сделать ставку на внезапность удара и мастерство своих летчиков. Самые лучшие летчики были собраны из летных школ и учебных эскадрилий, они стали командирами эскадрилий первой линии. Были подготовлены детальные планы атаки американского Тихоокеанского флота в Пирл-Харборе. В сентябре начались интенсивные практические занятия, летчики учились атаковать макеты, построенные в бухте Кагосима, в богом забытом уголке Японии. Разумеется, Эгуса оказался первым из отобранных летчиков, и 25 августа 1941 года он становится командиром эскадрильи на борту нового авианосца «Сорю». Ему была поручена самая ответственная задача – уничтожение американских авианосцев. Для ее решения были собраны сливки экипажей пикировщиков японского Императорского флота. Под командование Эгусы планировалось отдать 80 пикировщиков Аичи «Вэл» с 6 больших авианосцев соединения адмирала Нагумо. Это была очень серьезная ответственность, однако Эгуса охотно взял на себя такое бремя. Один учебный вылет следовал за другим, и молодые пилоты горели желанием показать свое умение на практике. Эгуса был до чрезвычайности горд тем, что именно ему поручено нанести первый удар японских вооруженных сил в новой войне, однако он имел еще один повод для беспокойства, когда 26 ноября 1941 года флот вышел из бухты Танкан на затянутых туманом Курильских островах. Товарищи не знали о том, что их командир многое скрывает от них. Киёко ожидала второго ребенка, а беременность протекала очень трудно. А вдобавок еще и жизнь первого сына – Хироюки – тоже находилась в опасности, так как он серьезно болел. Эгуса не мог находиться рядом с ними в этот критический момент, и редко когда еще офицер начинал войну с таким тяжелым грузом на сердце. Эгуса уже имел звание капитан-лейтенанта, новое звание он получил 15 октября одновременно с переводом на соединение Нагумо. Согласно тогдашней практике японского флота хвост его пикировщики Аичи D3A был окрашен в яркий красный цвет, чтобы ведомые могли легко различить командира и следовать за ним до и что гораздо более важно сразу после атаки. Пикировщики были очень тихоходны, а их оборонительное вооружение было слабым. Во многом им приходилось полагаться на защиту своих истребителей, но в бою, когда самолеты выполняют атаку с пикирования, они остаются одни. Самый опасный момент наступал после сброса бомб. На доли секунды пилот терял сознание от перегрузок, и каждый самолет уходил от цели на малой высоте, окруженный облаком разрывов зенитных снарядов. Вражеские истребители обычно караулили этот момент для атаки, поэтому исключительно важно для пикировщиков было как можно быстрее собраться и перестроиться, чтобы получить возможность поддерживать друг друга огнем. Окраска хвоста самолета лидера в яркий цвет облегчала перестроение всем остальным. Этого же мнения придерживались и немцы, которые красили хвосты самолетов командиров эскадрилий в яркий желтый цвет. Однако эта окраска служила безошибочным указанием вражеским пилотам на самую заманчивую цель, уничтожение которой рассматривалось как большая удача. Чтобы понять поведение Эгусы и его соратников на кораблях Кидо Бутай, следует напомнить, что они были образованными людьми и воинами ХХ века, но в то же время свято исповедовали религию Синто. Синто означало «Путь богов», и его каноны гораздо более жестко руководили поступками и мыслями японцев в повседневной жизни, чем любая западная религия своими адептами. В своем первоначальном виде это было примитивное поклонение природы, которое потом вылилось в почитание богов и духов, олицетворявших эту природу. Поэтому горы и реки становились святынями, император считался прямым потомком богов, и все вокруг приобретало мистический смысл. Самопожертвование на службе императору, даже принесение в жертву собственной жизни, считалось чем-то совершенно естественным. Хотя на какое-то время синтоизм отошел в тень под влиянием буддизма, в середине XIX века эта религия возродилась с созданием синтоистского государства. Легенды «Времени войн» гласили, что Япония никогда не может потерпеть поражение, потому что боги благословили ее, и что смерть в бою принесет любому воину славу и почитание. Именно этот почти лирический душевный настрой японцев отражают необычные для Запада названия их военных кораблей. Например, название авианосца «Сорю», на котором находилась эскадрилья Эгусы, переводится как «Синий дракон». Название однотипного «Хирю» означало «Летящий дракон». Огромный линкор «Ямато», вооруженный 460-мм орудиями, был назван в честь священной горы. Маленькие верткие эсминцы, прикрывающие с флангов большие корабли, носили поэтические названия ветров, облаков и других погодных явлений – «Береговой бриз», «Летний туман» и так далее. Японцы никогда не собирались нанести то, что потом американские лидеры объявили «предательским ударом». Переговоры еще продолжались, но японцы были реалистами, а нефтяное эмбарго практически не оставляло им пространства для маневра. Они должны были либо капитулировать, либо сражаться. Но любой, кто хоть немного знал японцев (а президент Рузвельт их знал), не стал бы ожидать, что они сдадутся без борьбы. К счастью, плохая погода укрывала корабли на первом этапе перехода к Гавайским островам. Спешно заканчивались последние приготовления, корабли заправлялись топливом прямо в океане. 1 декабря 1941 года был сделан роковой выбор, и адмирал Нагумо получил радиограмму: «Ниитака яма ноборо» – «Начинайте восхождение на гору Ниитака». Это был приказ начинать операцию. Главной причиной волнений Эгусы был вопрос: окажутся ли на месте американские авианосцы. Это был тот противник, которого морские летчики жаждали уничтожить в первую очередь. Совершенно иначе думали почти все адмиралы, которых гораздо больше интересовали 8 линкоров, составлявших ядро американского Тихоокеанского флота. Пикировщики не могли в одиночку топить этих бронированных монстров, однако они могли разрушить надстройки и уничтожить зенитную артиллерию, что позволяло торпедоносцам без помех выйти в атаку и нанести решающий удар. Для атаки линкоров требовались тяжелые бронебойные бомбы. Но такое оружие больше подходило для сброса с горизонтального полета, поэтому линкоры были исключены из списка целей первой войны Эгусы. Пикировщики со своими маленькими бомбами и точным прицелом должны были заняться американскими авианосцами. Однако в случае отсутствия их в гавани пикировщикам полагалось атаковать близлежащие аэродромы. Выстроенные четкими рядами серебристые истребители тоже являлись важной целью. Все зависело от последнего донесения разведчиков. Сначала Эгуса рассчитывал атаковать 6 американских авианосцев, но буквально накануне атаки (донесение разведки было получено в 00.50) летчики узнали, что в Пирл-Харборе не осталось ни одного такого корабля. В действительности 3 авианосца вообще находились в Атлантическом океане, один на западном побережье США и еще два в море, причем один доставлял на остров Мидуэй пикировщики морской пехоты. В этот вечер команды кораблей были выстроены на верхних палубах и им сообщили потрясающую новость. На мачту флагманского авианосца Нагумо был поднят флаг адмирала Того, который развевался на его броненосце в Цусимском сражении. Это был типичный для японцев театральный жест. С борта флагмана Ямамото линкора «Ямато», который остался в Японии, была получена радиограмма, повторявшая знаменитый сигнал нельсона перед Трафальгаром: «Судьба империи зависит от этого сражения. Пусть каждый исполнит свой долг». Никто лучше Эгусы не знал, что наступает решающий момент. Элеваторы начали поднимать самолеты из ангаров на качающиеся полетные палубы. 7 декабря в 06.00 ударная авиагруппа была готова к взлету. Точка взлета находилась в 275 милях прямо на север от Пирл-Харбора. К 06.15 все 183 самолета первой волны уже находились в воздухе. В нее входили 40 торпедоносцев, 49 горизонтальных бомбардировщиков и 43 истребителя, а также 51 пикировщик «Вэл», каждый из которых нес 500-фн бомбу. Все на авианосцах Ударного Соединения находились 126 пикировщиков: «Акаги» – 18, «Кага» – 18, «Сёкаку» – 27, «Дзуйкаку» – 27, «Сорю» – 18, «Хирю» – 18. Каждым из них управлял элитный экипаж. Эгуса очень хотел возглавить первую атаку, однако он знал, что второй волне придется гораздо сложнее. Этим самолетам уже не будет помогать эффект внезапности, их встретит разъяренный и готовый к отпору противник. Эгуса знал свой долг. Первую волну возглавил капитан-лейтенант Такахаси, а сам Эгуса был назначен лидером второй волны. Так как американских авианосцев не оказалось в гавани, он поручил Такахаси уничтожить вражеские аэродромы Хикэм и Форд. Предполагалось, что на первой находятся дальние бомбардировщики «Летающая Крепость», которые могли нанести удар по соединению Нагумо. Второй считался аэродромом истребительной авиации, хотя на самом деле там базировались только гидросамолеты. Вторая волна состояла из 167 самолетов: 54 горизонтальных бомбардировщика, 36 истребителей и главные силы – 80 пикировщиков под командованием самого Эгусы. Они должны были атаковать цели «по способности», что, скорее всего, означало уцелевшие линкоры, так как большинство американских истребителей уже было уничтожено на земле. Те немногие самолеты, которые поднялись в воздух, были перехвачены бдительными «Зеро» сопровождения. Эгуса взлетел с «Сорю» в 07.15 и во главе большой группы самолетов взял курс на юг. Полет к цели был долгим, он тянулся целых 2 часа. Каждый человек был оставлен наедине со своими мыслями. З ...
Ответов - 3
поручик Бруммель: ... адолго до того, как показался сам Пирл-Харбор, стали заметны столбы дыма и огня, поднимающиеся над горящими кораблями. Они безошибочно вывели вторую волну к цели, и пилоты поняли, что атака первой войны удалась. Однако дым оказался настолько густым, что найти подходящие цели оказалось непросто. Эгуса повел свои пикировщики по широкой дуге вокруг гор к востоку от гавани, чтобы атаковать с неожиданного направления. Одновременно это дало время истребителям лейтенанта Сабуро Синдо расчистить путь. Затем Эгуса повел свои пикировщики в атаку, выбирая, насколько это было возможно, наименее пострадавшие американские корабли. Зенитный огонь был плотным и к этому моменту уже достаточно точным. Однако это не помешало D3A1 с красным хвостом всадить свою бомбу прямо в линкор «Невада», который безуспешно пытался уклониться. Другие «Вэлы» атаковали линкор «Пенсильвания», стоящий в сухом доке вместе с эсминцами «Кэссин» и «Даунс». Эти цели получили по несколько попаданий и были серьезно повреждены. Эсминцу «Шоу», стоящему в плавучем доке, взрывом оторвало корму. Линкор «Невада» выбросился на берег. Два эсминца были буквально разрушены, хотя их позднее отстроили заново. Зато повреждения «Пенсильвании» оказались довольно легкими. Бомбы только разрушили надстройки, но не смогли пробить броневую палубу. Первая волна потеряла всего лишь один «Вэл», зато пилотам Эгусы пришлось на своей шкуре опробовать всю мощь зенитного огня взбешенных американцев, поэтому не менее 15 «Вэлов» не вернулись на свои авианосцы. После окончания атаки Эгуса собрал вокруг себя уцелевшие самолеты и взял курс обратно к ожидающему их возвращения Ударному Соединению. Он смог подтвердить, что американскому линейному флоту нанесен сильнейший удар, однако береговые сооружения, мастерские и нефтехранилища не пострадали, и американский флот сможет спокойно ими пользоваться. Требовалась третья атака, однако она не состоялась. Несмотря на крайнюю усталость, Эгуса попытался довести до адмирала Нагумо свое мнение через командира авианосца «Сорю». Но Нагумо повернул назад. Хотя его и назначили командиром авианосного соединения, он не верил в авианосцы, и его очень беспокоила уязвимость этих кораблей. Впрочем, позднее выяснилось, что эти опасения были оправданными. Он взвесил все «за» и «против» и, к великой ярости молодых пилотов, решил, что сделано более чем достаточно. Огромные авианосцы плавно развернулись на обратный курс и направились к берегам Японии. Позади них остались дымящиеся обломки американского флота. Однако кроме того, японцы оставили позади себя жгучую ненависть и жажду отмщения. И, самое главное, американские авианосцы остались целы. А вокруг них можно было собрать и более сильный флот. Гавайская операция, как японцы называли атаку Пирл-Харбора, была всего лишь одной из многочисленных атак по всему Тихому океану. Японцы одновременно нанесли удары на Филиппинах, в Малайе, Гонконге и по острову Уэйк. Большинство ударов увенчалось успехом, однако в последнем случае японцев постигла неудача. Попытка разгрызть маленький, но орешек, провалилась. Чтобы ослабить американскую оборону, Нагумо направил туда «Сорю» и «Хирю» с кораблями сопровождения. 18 декабря авианосцы оказались неподалеку от Уэйка, и Эгуса повел 18 D3A1, чтобы разбомбить летную полосу на острове. Но этот и последующий вылет были сорваны низкой облачностью, поэтому пилоты испытали очень большие проблемы с обнаружением целей. На следующий день был нанесен новый удар, а потом налет повторили 21 декабря. После этого была предпринята вторая высадка, большинство береговых батарей было уничтожено, и остров пал. После этого 2-я дивизия авианосцев контр-адмирала Ямагути вернулась в Японию для отдыха и подготовки к новым рейдам. Японский поток уже захлестнул юго-восточную Азию, он сметал прочь слабое сопротивление и стремительно мчался дальше. Японцы быстро захватили Борнео, Целебес, Малайю, Сингапур, Суматру, Яву, Тимор и Новую Гвинею. Эгуса так и не успел толком побыть с семьей, но жена и дети оправились от болезней. После этого «Сорю» и другие авианосцы снова вышли в море и направились на юг. Их первой задачей стала поддержка высадки на остров Амбон, находящийся к востоку от Целебеса. Гарнизон союзников, спешно переброшенный туда, состоял из 2000 солдат, который попытались остановить дальнейшее продвижение японцев к берегам Австралии. Но 21 января японский флот получил первоклассную якорную стоянку в бухте Старинг, чуть южнее Кендари на Целебесе. Отсюда 2 авианосца и отправились участвовать в десантной операции. 24 и 25 января их пикировщики атаковали Амбон. Японские войска высадились на остров, и после нескольких дней боев этот стратегически важный пункт перешел в их руки. Список поражений союзников продолжал расти. Нагумо собрал свое соединение в Давао на острове Минданао. В него входили те же авианосцы, что атаковали Пирл-Харбор (кроме «Сёкаку» и «Дзуйкаку»). Они заправились в бухте Старинг, и вышли в море Тимор. Теперь японцы намеревались атаковать Порт-Дарвин на северном побережье Австралии, единственную крупную гавань, из которой союзники могли отправлять подкрепления в район боев. 19 февраля с авианосцев взлетели 188 самолетов: 71 пикировщик, в том числе 18 «Вэлов» Эгусы с «Сорю», 81 бомбардировщик и 36 истребителей. К ним присоединились еще 54 базовых бомбардировщика, и снова союзники оказались захвачены врасплох. Пикировщики сосредоточились на кораблях, забивших гавань, пока истребители и горизонтальные бомбардировщики громили береговые цели и уничтожали немногочисленные самолеты союзников. Пилоты Эгусы прибыли к цели в 10.10 и, как всегда, их удары были просто смертоносными. Когда пикировщики повернули назад, выяснилось, что ценой потери 2 самолетов они потопили эсминец «Пири», 7 больших транспортов и танкеров водоизмещением 43429 тонн, а также множество мелких судов. Австралийский шлюп «Суон», американская база гидросамолетов «Уильям Б. Престон», 9 больших транспортов и множество мелких кораблей были повреждены. Кроме того, были уничтожены 18 самолетов союзников. В результате Дарвин перестал быть угрозой японскому наступлению на юге. 21 февраля соединение Нагумо скрытно повернуло назад и вернулось в бухту Старинг. Там авианосцы отдыхали и пополняли запасы, пока японские войска вели бои на Яве. В начале марта Нагумо снова вышел в море и стал крейсировать к югу от Явы. Вместе с ними были линкоры Южного соединения адмирала Кондо. Японцы старались перехватить все суда, которые пытались спастись с Явы. Среди неудачников оказался американский эсминец «Эдсолл» (лейтенант Джошуа Дж. Никс). Ранее он был поврежден взрывом одной из собственных глубинных бомб, но 26 февраля вышел из Чилачапа, чтобы встретить американский авиатранспорт «Лэнгли», шедший в сопровождении эсминца «Уиппл». Однако транспорт был потоплен японскими базовыми бомбардировщиками, и «Эдсолл» подобрал 177 человек. После этого эсминец возле острова Рождества встретил танкер «Пекос» 28 февраля, чтобы передать на него спасенных. Несмотря на воздушную атаку это было сделано 1 марта, и эсминец получил приказ следовать обратно в Чилачап. Однако прибыть туда ему не было суждено. По пути эсминец натолкнулся на тяжелые корабли адмирала Кондо, и началась легендарная битва. Одинокий «Эдсолл» дрался с мрачным упорством, он вертелся и крутился на полном ходу, до предела напрягая старые изношенные машины. Корабль развил самый большой ход за всю свою жизнь, и на какое-то время ему удалось отсрочить свою гибель. Сначала по нему стреляли тяжелые крейсера «Тонэ» и «Тикума», потом к ним присоединились линкоры «Хиэй» и «Кирисима». Сотни 356-мм и 203-мм падали вокруг него, но каким-то чудом корабль уклонялся от них. В отчаянии Кондо вызвал на помощь Кидо Бутай, чтобы прикончить упрямца. Эгуса взлетел с «Сорю» вместе с одним ведомым и вскоре обнаружил четырехтрубник, ставящий дымовую завесу среди множества всплесков. Зайдя со стороны солнца, Эгуса всадил бомбу прямо в корабль, добившись первого попадания в этом бою. Поврежденный эсминец сразу снизил скорость и превратился в легкую добычу. Маленький храбрец «Эдсолл» О судьбе 150 человек его экипажа долго ничего не было известно, лишь в 1952 году американцы узнали о его судьбе. Поврежденный и неспособный уйти «Эдсолл» превратился в мишень для учебной стрельбы японского соединения. Огнем 4 тяжелых крейсеров и 2 линкоров его безжалостно разнесли на куски. Один из офицеров крейсера «Асигара» снял на кинопленку, как японцы в упор расстреливают маленький кораблик. С него были спасены только 5 человек, но и они позднее погибли в лагере военнопленных. Другие корабли не пережили «Эдсолл» надолго. Во второй половине того же дня Эгуса потопил «Пекос». 5 марта он повел 180 самолетов для атаки Чилачапа, где повторилось происходившее в Дарвине. Были потоплены 2 торговых судна, а 15 получили такие повреждения, что их пришлось затопить перед тем, как порт пал.
поручик Бруммель: К этому времени подвиги Эгусы стали легендарными, а меткость вошла в поговорку на кораблях Императорского флота. Для своих летчиков Эгуса стал настоящим кумиром. Один из японских офицеров сказал мне: «Его называли «Богом пикировщиков». Эскадрилья Эгусы всегда добивалась просто невероятного процента попаданий. Однако, несмотря на все достижения, самые громкие дела Эгусы были еще впереди. После завершения боев на Яве Нагумо увел авианосцы обратно в Кендари. Оттуда «Кага» ушел в Японию на ремонт, и его заменили «Сёкаку» и «Дзуйкаку». 26 марта соединение опять вышло в море, повернуло на юг, прошло к северу от Тимора и повернуло на запад. 2 апреля авианосцы вышли в Индийский океан. Их целью было уничтожение поспешно собранного английского флота под командованием адмирала сэра Джеймса Сомервилла, с помощью которого англичане намеревались защищать Индийский океан. На бумаге его силы выглядели грозно. Сомервилл имел 5 линкоров, 3 авианосца, множество крейсеров и эсминцев. На практике это была сборная солянка, причем многие корабли были построены еще в эпоху Первой Мировой войны. На авианосцах находились столь же безнадежно устаревшие самолеты, причем среди них не было ни одного пикировщика. Адмирал решил разделить свои силы на быстроходный и тихоходный отряды. 5 апреля японцы провели первый налет на Коломбо, в котором участвовали 36 «Вэлов». Хотя Королевские ВВС были подняты по тревоге и ожидали противника, результаты оказались плохими для англичан, хотя Черчилль и пытался утверждать обратное. Следует отметить, что особенно поддерживали его те, кто знал правду. Японцы потеряли всего 7 самолетов, тогда как англичане – 27, в том числе 15 «Харрикейнов» и 4 «Фулмара». Эгуса и его пилоты потопили эсминец «Тенедос», вспомогательный крейсер «Гектор», повредили еще несколько кораблей. Сомвервилл какое-то время бродил вслепую, надеясь в сумерках атаковать японцев своими торпедоносцами, а потом разделил свою эскадру для выполнения различных задач. Когда пришло сообщение об атаке Коломбо, он попытался собрать все силы воедино, однако было уже поздно. Тяжелые крейсера «Дорсетшир» и «Корнуолл» были отозваны, но сразу после полудня они были замечены одним из самолетов-разведчиков Нагумо, который почему-то сообщил об эсминцах. Для их атаки Нагумо немедленно отправил Эгусу во главе 80 пикировщиков с «Акаги», «Хирю» и «Сорю». Японский разведчик вскоре уточнил свое сообщение и правильно опознал британские корабли, как крейсера. Английские корабли перехватили эти радиограммы и поняли, что им угрожает опасность. Крейсера увеличили скорость до 27 узлов, была объявлена боевая тревога. В 13.38 Эгуса заметил вдалеке пенистый кильватерный след. Два крейсера отчаянно маневрировали, но это лишь мешало стрельбе зенитчиков. Эгуса зашел на «Дорсетшир» со стороны кормы и от солнца, что еще больше осложнило работу наводчиков. Он добился попадания первой же бомбой. Короткие приказы Эгусы по радио были перехвачены на мостике флагманского авианосца, и ход событий во время этой 19-минутной атаки был позднее восстановлен по его словам. «Замечены вражеские корабли. «Приготовиться к атаке». Авиагруппа 1-й дивизии авианосцев атакует головной корабли, авиагруппа 2-й дивизии – второй корабль. (Небольшая пауза) Корабль номер один остановился, не движется. Сильный крен. Корабль номер два горит. Корабль номер один затонул. Корабль номер два затонул». «Дорсетшир» быстро получил попадания в катапульту, радиорубку, мостик, машинное и котельное отделение. Его руль был заклинен в положении «право на борт», и крейсер беспомощно кружил на месте, получив в это время еще несколько попаданий. Одна бомба даже попала в артпогреб. Через 8 минут все было кончено. «Корнуолл» за 7 минут получил 15 попаданий бомбами. Он перевернулся и затонул носом вперед. Один из спасшихся писал: «В это время япошки перестроились и улетели в четком строю, 30 или 40 самолетов. К нашему облегчению, они быстро скрылись вдали. Мы ожидали, что они будут обстреливать нас из пулеметов». Но Эгуса не позволял себе ничего подобного и не разрешал своим пилотам делать что-то в этом роде. После атаки аналитики установят, что был поставлен мировой рекорд меткости. Оказалось, что каждая бомба была либо прямым попаданием, либо близким разрывом. «Бомбы ложились так плотно, что некоторые экипажи просто не смогли понять, действительно ли они сбросили свои бомбы. Лишь после того, как наши самолеты собрались и построились, пилоты смогли осмотреть соседние самолеты и сказать, несут ли еще они бомбы». После дозаправки в море Нагумо 9 апреля снова привел свои авианосцы к Цейлону и нанес новый удар, теперь уже по Тринкомали. События почти в точности повторились. Снова английские истребители получили жестокую трепку, в гавани были потоплены несколько кораблей, а остальные получили повреждения. Бомбардировщики КВВС провели ответную атаку, впервые союзники увидели авианосцы Нагумо, но большинство самолетов было сбито, и они ничего не добились. Но в Британии поднялся великий шум по поводу грандиозной победы. В очередной раз повторилась старая ошибка: англичане отправили корабли в море без истребительного прикрытия. В результате Эгуса получил долгожданную возможность уничтожить вражеский авианосец. Это не был один из больших американских авианосцев, а всего лишь маленький и старенький английский «Гермес», и все-таки это был авианосец. Он шел в сопровождении единственного австралийского эсминца «Вампир». И снова более 90 пикировщиков взлетели с палуб японских авианосцев, чтобы направиться на запад. В 10.35 на мелководье возле Тринкомали Эгуса заметил британский авианосец и сразу бросил самолеты в атаку. Через 10 минут «Гермес» уже был на дне, буквально разорванный на куски множеством попаданий. Как вспоминал один из очевидцев: «Японцы выходили из пике, сбросив бомбы, так низко, что серьезно рисковали попасть под ударную волну собственных взрывов. Те, кто находился на марсе мачты, примерно в 120 футах выше полетной палубы, видели, как некоторые самолеты пролетают под ними». «Гермес» перевернулся и затонул, а после этого бомбардировщики переключили свое внимание на «Вампир», с которым разделались так же быстро. Были потоплены и несколько кораблей, оказавшихся поблизости. Ни один из пикировщиков не был сбит, они даже не получили ни единого попадания. И снова меткость удара оказалась просто фантастической. «Вскоре после рейда в Индийский океан, в котором так отличился Эгуса, мы встретились в Японии. Я тогда готовился к операции у Мидуэя и Алеутских островов. Я спросил своего старого приятеля, как он топил британские корабли. Эгуса посмотрел на меня и пожал плечами. – Это было проще, чем бомбить «Сэттсу». Вот и все. «Сэттсу»! Проще, чем бомбить старый корабль-мишень!» После встречи старых друзей Эгуса получил возможность встретиться со своей семьей, так как в мае флот вернулся в Японию. Он впервые увидел своего второго сына Тосимасу, который родился в декабре в Камакуре. Его встречали, как героя, что нетрудно было предположить. В течение 6 месяцев пилоты пикировщиков подобно демонам смерти реяли над Тихим океаном, сея разрушения. Их достижения просто не имели аналогов в истории морской войны. Не приходится удивляться, что в результате японцы окончательно уверовали в божественное провидение. Это был самый счастливый период в жизни Эгусы. У него получалось буквально все. Но время летело, и вскоре ему пришлось заняться подготовкой к новой большой операции, решительной схватке с американцами, которая получила кодовое название MI – захват Мидуэя. Рейд в Индийский океан стал пиком карьеры Эгусы. Такой фантастический процент попаданий было почти невозможно повторить, не говоря уже о том, чтобы превзойти. Но Эгуса знал, что уничтожить британские корабли вместе с их устаревшими представлениями о современной морской войне, было гораздо проще, чем схватиться с американскими авианосцами. Спустя 6 месяцев после Пирл-Харбора они се еще были целы, и перехватить эти верткие цели никак не удавалось. И кто, в конце концов, за кем охотится? Навязать этим авианосцам бой на своих условиях и уничтожить их, после чего Япония будет безраздельно господствовать на всем Тихом океане, стало главной задачей японского командования. В результате было решено провести операцию у Мидуэя и на Алеутских островах. Ямамото решил, что захват этих стратегически важных островов вынудит противника выйти в море и принять бой там, где этого желают японцы. В этом случае вся обстановка сложится в их пользу. В теории это была прекрасная идея, и сначала все, вроде бы, пошло согласно его замыслам. Однако предположение, что американцы всегда будут играть по японским правилам, привело к прямо противоположному результату. Головокружение от невероятных успехов привело к тому, что японцы разбросали свои силы по слишком большой территории и просто надорвались. Армия хотела наступать на юг вдоль Соломоновых островов, чтобы изолировать Австралию, и флот отправил 3 авианосца для поддержки этой операции. Последовал бой в Коралловом море, и один авианосец был потоплен. Два других были повреждены и не сумели принять участия в решающем сражении. Японцы все еще обладали превосходством в авианосцах, однако они опять рассредоточили силы. 2 авианосца были отправлены прикрывать высадку на Алеутских островах далеко на севере, а остальные были разделены между различными соединениями, двигающимися к Мидуэю. В результате у них осталось всего 4 авианосца – «Акаги», «Кага», «Сорю» и «Хирю», которым противостояли 3 американских авианосца. Самоуверенность привела к тому, что соотношение сил стало не 10 : 3, а всего лишь 4 : 3. Японцы столкнулись с необходимостью бомбить остров и атаковать американские авианосцы, поэтому им пришлось разделить свою авиацию, так как требовалось использовать различные бомбы. В результате выяснилось, что японцы сидят между двух стульев. Пилоты пикировщиков американского флота и морской пехоты не упустили представившийся случай, и теперь уже японцы на своем опыте испробовали, что означает удар пикировщиков по беззащитным авианосцам. Результат снова оказался ужасающим. Если дома, в Японии, да и в штабах флота многие страдали от «победной лихорадки», то сам Эгуса не питал никаких иллюзий, когда в 27 мая 1942 года в 04.00 «Сорю» выходил в море с якорной стоянки Хасирадзима вместе с остальными кораблями авианосного соединения Нагумо. Этот авианосец был всего лишь одним из более чем 70 японских кораблей, которые направлялись к крошечному атоллу. В бой были брошены даже все имевшиеся линкоры. Давайте посмотрим, как были организованы ударные силы японского флота в этот период войны. Сам «Сорю» был типичным японским авианосцем. Он имел водоизмещение 16900 тонн и скорость 28 узлов. В его ангарах находился 71 самолет: 63 действующих и 8 резервных. Корабль вошел в строй в декабре 1937 года. Он имел маленький остров на правом борту и две дымовые трубы, выходящие почти горизонтально через борт с той же стороны, поэтому деревянная полетная палуба длиной 711 футов оставалась практически чистой. Как и американские авианосцы того времени, он не имел бронирования, что отличало их от британских авианосцев. Эти корабли проектировались, чтобы нести как можно больше самолетов, а не для того, чтобы выдерживать как можно больше ударов. Поэтому он был очень уязвим и должен был полагаться на свои истребители и орудия. В этот период войны на японских авианосцах имелись многочисленные точки заправки самолетов, разбросанные по двум ангарам. Поэтому самолеты на них заправлялись внизу, а потом поднимались элеваторами на полетную палубу. Это облегчало подготовку самолетов, но под хлипкими деревянными палубами они были слишком уязвимы. Каждый ангар состоял из двух отделений, которые были почти полностью закрыты и изолированы от остальных отсеков корабля. Система вентиляции обеспечивала смену воздуха каждые 10 минут, но пары из течей бензопроводов могли стать исключительно опасными в замкнутом пространстве. Если бы в ангаре начался серьезный пожар, личный состав не имел никаких шансов на спасение. Он даже не мог избавиться от воспламеняющихся материалов, а подать средства пожаротушения в ангар было крайне сложно. Точно так же, другие корабли никак не могли помочь в тушении пожара. Однако до сих пор ни вражеские корабли, ни самолеты даже не видели японские авианосцы, не говоря уже о том, чтобы атаковать их, поэтому никто всерьез не задумывался обо всех этих недостатках. После постройки выяснилось, что развал носовых шпангоутов на «Сорю» слишком мал, на следующих кораблях этот недостаток был устранен. Но этот авианосец получился слишком «мокрым». При сильном волнении он имел привычку зарываться носом в воду, и брызги захлестывали даже полетную палубу. Так как корабль не имел катапульт, тяжело нагруженным бомбардировщикам приходилось взлетать самостоятельно, когда он шел против ветра. В передней части полетной палубы был установлен генератор дыма, который указывал направление ветра, и авианосец разворачивался в соответствующем направлении. Это снова делало его уязвимым, так как во время летных операций корабль должен был следовать прямым курсом. Как только самолеты были заправлены и вооружены в ангаре, их поднимали с помощью элеваторов на полетную палубу и выстраивали для взлета. Хикосё (руководитель полетов) руководил всем этим с мостика с помощью двух офицеров. Сейбиин (дежурный на полетной палубе) отвечал за размещение самолетов. После того, как был дан приказ на взлет, хикосё поднимал белый флаг с крыла мостика, и самолеты взлетали один за другим с интервалом 20 секунд. После того, как все самолеты оказывались в воздухе, белый флаг спускали. Рядом с каждым авианосцем находился эсминец, который действовал в качестве спасательного судна на случай аварии какого-либо самолета. Посадка самолетов производилась тем же порядком. Возвращающиеся самолеты кружили примерно в 500 метрах от авианосца, дожидаясь, пока сейбиин с помощью сигнальной лампы сообщит, что полетная палуба чиста. В первую очередь садились поврежденные машины. Напротив мостика самолет разворачивался на высоте около 200 метров и уходил за корму. При посадке пилот должен был полагаться только на свой глазомер. В кормовой части полетной палубы поднимались 11 аэрофинишеров, и самолет должен был зацепить тормозным крюком один из них, чтобы остановиться. Большой передвижной кран и пеногенераторы дежурили на случай какого-либо происшествия. По очевидным причинам бомбардировщикам категорически запрещалось садиться с бомбами на борту. Однако пилоты Эгусы не привозили бомбы назад, если только обнаруживали вражеский корабль. 2-я дивизия авианосцев (Коку сентай), которой командовал контр-адмирал Тамон Ямагути, состояла из «Хирю» (флагман) и «Сорю». Последним командовал капитан 1 ранга Рюсаку Янагимото. Авиагруппы «Сорю» и «Хирю» были совершенно одинаковыми: 21 истребитель (сентоки) А6М5 «Зеро», 21 торпедоносец (когекики) B5N2 «Кейт», 21 пикировщик (кюкока бакугеркики) D3A2 «Вэл». Ими командовал лейтенант Масахиро Икеда, а Эгуса летал на своем приметном «Вэле» в качестве командира авиагруппы и координатора атак всего соединения. Обычно при атаке кораблей «Вэл» нес 500-кг бронебойную бомбу, но на случай необходимости имелись полубронебойные и фугасные бомбы. Имелись также мелкие осколочные бомбы, чтобы бороться с расчетами зениток на берегу. Пикировщик был вооружен двумя 7,7-мм пулеметами в крыльях и еще одним таким же на шкворневой установке в задней кабине, где размещался стрелок-радист. Сами самолеты были тихоходными и их безопасность в полете обеспечивали истребители сопровождения. Когда самолет начинал пикировать под углом 60°, только попадание крупного снаряда (76 или 127 мм) могло остановить его, а это было нелегко даже для опытных зенитчиков. Мелкокалиберные орудия могли добиться попаданий и даже уничтожить пикировщик в момент выхода из пике на малой высоте, но это было уже слишком поздно, так как он успевал сбросить бомбу. Летчики составляли примерно одну десятую общей численности команды корабля, однако они были самыми главными, именно ради них работали все остальные. Когда «Сорю» вышел в море, его пикировочная эскадрилья была укомплектована опытными ветеранами, цветом японской авиации, во всей авиагруппе имелось лишь несколько новичков. До сих пор потери были минимальными. Каждый летчик жаждал увидеть на прицеле американский авианосец, и большинство было уверено, что когда это случится, они разделаются с противником так же легко, как с «Гермесом». Но судьба решила иначе. Американские пикировщики «Доунтлесс» застигли авианосное соединение Нагумо в тот момент, когда его пикировщики находились на палубах. Хотя пикировщики «Акаги» и «Кага» были спущены вниз и перевооружались для второй атаки Мидуэя, отборные экипажи Эгусы, по 18 «Вэлов» на «Сорю» и «Хирю» находились в готовности к немедленному взлету. Они были вооружены именно для атаки вражеских авианосцев, чего пилоты ждали так долго. Эгуса и его летчики рвались в бой, но по непонятной причине Нагумо задержал их. Самолеты торчали на полетных палубах, заправленные и вооруженные, а драгоценное время уходило. Несколько атак базовых самолетов были отбиты истребителями Нагумо, но 4 июня в 10.24, за несколько минут до приказа на взлет, судьба нанесла роковой удар. Над японскими авианосцами появились многочисленные американские пикировщики, которые в суматохе боя остались незамеченными. С воем они устремились вниз. В считанные минуты «Акаги», «Кага» и «Сорю» получили по несколько попаданий. Бомбы пробили жидкие полетные палубы, пролетели мимо самолетов с уже работающими моторами, и взорвались в ангарах, среди резервных самолетов, топливных цистерн, бомб и торпед. Это привело к вполне понятным последствиям. В считанные мгновения, одним-единственным ударом были уничтожены лучшие силы японской пикировочной авиации. Свидетель так описывает происходившее в это время на борту «Сорю»: «Когда началась атака, палубная команда готовила самолеты к взлету. Впервые они узнали об опасности, заметив огромные вспышки пламени на «Каге», шедшем неподалеку слева. Люди невольно подняли глаза вверх и увидели 13 американских самолетов, несущихся на «Сорю». Это было в 10.25». Авианосец сразу получил 2 прямых попадания. Одна бомба попала в полетную палубу впереди носового элеватора, прямо в большой красный круг, нарисованный там в качестве опознавательного знака. Две другие попали по обе стороны от центрального элеватора. Топливо из разбитых самолетов вспыхнуло, и пламя немедленно охватило всю ангарную палубу, начали рваться бомбы, и целая серия взрывов разворотила внутренности корабля. Сам Эгуса, как и многие его товарищи, едва успел сообразить, что противник атакует, как взрыв швырнул его за борт прямо в море. Он остался жив, но получил множество очень болезненных ожогов, которые разъедала соленая морская вода. Эгуса уцелел, так как его сбросило в море, и он сумел выплыть. Эсминцы «Хамакадзэ» и «Исокадзэ», осторожно двигаясь среди плавающих обломков, начали подбирать спасшихся. Когда Эгусу подняли на борт, его нельзя было узнать. Но срочная медицинская помощь помогла офицеру прийти в себя, хотя во время долгого обратного путешествия в Японию он продолжал страдать от ожогов. Печальным стало возвращение домой ранее победоносных героев. Ожоги Эгусы оказались слишком сильными, и он на некоторое время попал в госпиталь, но сломить его было нельзя. Он не только оправился очень быстро, но сразу вернулся в строй, чтобы участвовать в новых боях. Буквально через месяц его желание исполнилось, но сначала Эгусу направили не в боевое подразделение. 10 июля 1942 года Эгуса был назначен инструктором Йокосука кокутай. В результате потери такого большого количества опытных летчиков, которые даже не сумели нанести ответный удар врагу, положение Японии сразу стало серьезным. Японцы высадились на Алеутских островах, но это было слабое утешение. Американцы вскоре высадились на берегу Гуадалканала (Соломоновы острова), что стало первым шагом их наступления. Потеря авианосцев была тяжелым ударом, потеря большого количества самолетов была не менее ощутима, но эти потери можно было возместить. Зато летчиков, погибших при Мидуэе, заменить было некем. С этого момента Япония проигрывала одно вражеские за другим. Так как требовалось немедленно подготовить большое количество новых летчиков, опыт ветеранов, вроде Эгусы, стал просто неоценим, хотя они и рвались сражаться. Им следовало передать свой опыт и умение новобранцам, которым предстояло сражаться с противником, все больше и больше превосходящим японцев в численности. Увы, все отчаянные попытки японцев подготовить новые кадры летчиков до самого конца войны уже не дали серьезного результата. Так как время обучения становилось все короче, соответственно уменьшались и их шансы нанести поражение американцам. Опираясь на колоссальную промышленную базу, в самое короткое время Соединенные Штаты удвоили и учетверили силы своего флота. Никогда больше японцы не имели численного превосходства над противником, как это было при Мидуэе. На чертежных доках уже были готовы новые проекты, чтобы эти самолеты заменили устаревшие модели. Японцы создали мощный авианосный пикировщик Йокосука D4Y («Джуди»), который значительно превосходил «Вэл» по скорости и дальности полета. Однако он страдал от множества детских болезней, которые задержали его принятие на вооружение. Японцы строили новые авианосцы, занялись переоборудованием танкеров и плавучих баз, но на каждый новый японский корабль, Соединенные Штаты отвечали тремя. Японцы постарались создать оборонительный периметр из островных баз по всему Тихому океану, чтобы под его прикрытием восстановить свои авианосные силы. Но это дало Соединенным Штатам время, необходимое для накопления сил, а после этого они обрушились на японцев, имея уже подавляющее превосходство. Так как у японцев пока не хватало авианосцев, Императорский флот создал новый двухмоторный бомбардировщик для действия с береговых аэродромов. Японцы надеялись, что эти «непотопляемые авианосцы» нанесут атакующим их американским авианосным соединениям серьезные потери, чтобы японский флот вступил в бой уже на равных. Этим новым бомбардировщиком был Йокосука P1Y «Гинга» (Млечный путь), но союзники назвали его «Фрэнсис». Взяв за образец маневренный Ju-88, флот в 1940 году подготовил спецификацию 15-Shi. Согласно ей требовалось создать скоростной бомбардировщик, торпедоносец и пикировщик. Оснащенный двумя моторами Накадзима «Хэмарэ 22» мощностью 1820 ЛС каждый, этот самолет совершил первый полет в августе 1943 года. Он развил скорость 300 миль/час. Он мог нести на внутренней подвеске или две 500-кг бомбы или 800-кг торпеду. Его экипаж состоял из 3 человек. Эгуса был одним из первых опытных морских летчиков, которые опробовали «Гингу». 30 ноября он был направлен на учебный авианосец «Хосё», чтобы учить новобранцев полетам с корабля и другим премудростям. Но 1 февраля 1943 года Эгуса вернулся в Йокосуку, чтобы участвовать в испытаниях «Гинги». Потребность в этом самолете была очень острой, так как американцы перешли в наступление по всему фронту, а последний выпуск летных школ Ямамото попусту угробил в бессмысленной и дорогостоящей операции I-GO. В ходе испытаний в конструкцию самолета были внесены многочисленные изменения. Хотя P1Y1 прекрасно показал себя в воздухе, это был капризный самолет, сложный в обслуживании. Все это выяснилось в ходе испытаний, и стало понятно, что трудности механиков на примитивных передовых аэродромах будут почти непреодолимы. Но конструкторы были совершенно уверены в потенциале машины, поэтому флот заказал большое количество новых самолетов. На самолете установили новые моторы, усилили оборонительное вооружение. Множество переделок осложнило производство, но, несмотря на ни что, «Гинга» вскоре принял бой. Японцы ждали, что американцы в любой момент начнут новое крупное наступление, и приготовились бросить им навстречу все имеющиеся корабли и самолеты. В ожидании сражения опытные инструкторы, такие как Эгуса, были отозваны из учебных подразделений и переведены в боевые части. 13 августа 1943 года Эгуса был назначен командиром 521-го кокутай, первого подразделения, оснащенного самолетами P1Y1. Получив достаточно опытных летчиков, он должен был в ожидании неминуемой битвы отработать тактику бомбовых и торпедных атак. 521-й кокутай вошел в состав переформированного 1-го Воздушного Флота под командованием вице-адмирала Какудзи Какуты. Теперь это было соединение базовой авиации. Предполагалось в следующем году довести его численность до 1000 самолетов, и на бумаге это было грозное соединение. К маю 1944 года стало понятно, что следует ожидать высадки американцев на Марианских островах. Какута перебросил свои силы в район предстоящих боев. Его штаб находился на острове Тиниан, а самолеты разместились на Марианских и Каролинских островах, на Иводзиме и Труке, откуда могли быть переброшены в угрожаемый район, как только американцы начнут атаку. К несчастью для японцев, они вывели слишком много самолетов из этого района и перебросили их на Новую Гвинею для участия в боях за остров Биак. В результате бесцельно погибло много самолетов, а большое количество летчиков свалилось с малярией. Такое развертывание сил оказалось грубой ошибкой. Когда 13 июня американцы начали предварительные налеты на Марианские острова, половина самолетов, которые должны были отразить нападение, отсутствовала. И когда 15 июня в 08.30 американцы высадились на Сайпане, оставшиеся у Какуты самолеты были почти полностью уничтожены. Согласно японскому плану операции A-GO предполагалось, что базовые самолеты атакуют противника во взаимодействии с мощным флотом вице-адмирала Дзисабуро Одзавы, в который теперь входили 9 авианосцев. Его корабли базировались в Лингга-Роудз и в Японии, но собрать флот вместе предполагалось в Тави-Тави, а затем выдвинуть на северо-восток от Палау, чтобы дать бой американскому флоту. Японцы надеялись, что к этому времени самолеты адмирала Какуты, усиленные подкреплениями с Палау и из других мест, уже нанесут противнику серьезные потери. 9 июня было получено сообщение о появлении американцев, поэтому все, что осталось от самолетов, бомбивших Биак, было спешно отправлено назад. На авиабазу флота в Йокосуке еще находилось примерно 120 – 130 самолетов различных типов, примерно треть пилотов была опытными бойцами, но остальные были зелеными новичками. Их тоже бросили в бой. Однако было уже поздно. На 12 авианосцах Оперативного Соединения 58 адмирала Раймонда Э. Спрюэнса находилось большое количество истребителей. Они перемололи самолеты Какуты в воздухе и на земле, причем японцы даже не сумели дать толком дать отпор. Через 2 или 3 дня базовая авиация была уничтожена, поэтому соотношение сил было крайне неблагоприятным для Одзавы, потому что американский флот не пострадал. В начале операции «Форейджер», которая привела к битве в Филиппинском море, подразделение Эгусы базировалось на аэродроме № 2 на острове Гуам и имело в своем составе около 60 самолетов. Они проводили интенсивные тренировки на Япе и Гуаме в ожидании боя, но это оказалось напрасно. Американцы имели огромное количество новых истребителей «Хеллкэт», а на кораблях оперативного соединения находилось просто немыслимое число зенитных орудий. Эгуса понимал, что у него нет никаких шансов, если он атакует противника днем и прямо в лоб. Примерно это же думал Сомервилл о перспективах атаки своих ископаемых бипланов против авианосцев Нагумо. И подобно Сомервиллу Эгуса решил, что его единственный шанс прорваться к американским авианосцам – этот атака в сумерках на малой высоте, что позволит избежать обнаружения радаром. В этом случае атака с пикирования была малоэффективна, бомбометание с бреющего полета тоже мало что сулило, поэтому все имевшиеся «Гинга» были переоборудованы в торпедоносцы. Еще до того, как соединение сумело провести атаку, оно понесло тяжелые потери, так как американские истребители в дневное время постоянно рыскали над Гуамом, бомбя и обстреливая все, что только двигалось на крошечных аэродромах. Это были летчики Оперативной Группы 58.1 контр-адмирала Дж.Дж. Кларка, которая состояла из авианосцев «Хорнет», «Йорктаун», «Белло Вуд» и «Батаан», 4 крейсеров и 12 эсминцев. 12 июня это соединение совершило 468 самолето-вылетов против двух аэродромов Гуама и Роты, хотя японцы и не использовали последний. Американцы потеряли 15 самолетов, но их пилоты заявили об уничтожении 40 японских машин. На следующий день были сделано 339 самолето-вылетов, и при потере 4 самолетов американцы уничтожили еще 7 вражеских. 14 июня к делу приступила Оперативная Группа 58.2 контр-адмирала А.Э. Монтгомери. Он имел авианосцы «Банкер Хилл», «Уосп», «Монтерей», «Кэбот» с аналогичным сопровождением. Они совершили 80 вылетов и заявили об уничтожении еще 13 японских самолетов, потеряв 2 своих. Эгусе стало понятно, что 521-й кокутай не должен более бессмысленно терять самолеты на земле. Они просто будут уничтожены до последнего, и если Одзава появится в намеченный срок, то на островах просто не останется самолетов, чтобы помочь ему. Поэтому Эгуса решил провести атаку тем же вечером, пока у него еще остаются исправные самолеты. Для этой символической атаки, которая была назначена на вечер 15 июня, Эгуса сумел собрать несколько пикировщиков «Сюсэй» и 10 «Гинга». Эгуса прекрасно понимал, что это бой, скорее всего, станет его последним – слишком велики были силы американского флота. Давно в прошлом остались счастливые деньки 1942 года. В своем последнем разговоре с женой в мае 1944 года, перед тем, как вылететь из Японии на Тиниан, Эгуса сказал ей: «Это Мината-гава». Это выражение означало, что воин вступает в битву, прекрасно зная, что потерпит поражение и погибнет. Дв ...
поручик Бруммель: ... а года прошли со времени громких побед, японские воздушные атаки начали напоминать удары бамбуковым копьем по броневой плите. Тем не менее, он сохранил свое мастерство и намеревался дать американцам настоящий бой даже своими крошечными силами. Самолеты взлетели перед самым наступлением сумерек, уклонились от вражеских воздушных патрулей и взяли курс на вражеское оперативное соединение. Эгуса разделил свои силы на две группы. Первая состояла из 10 пикировщиков «Джуди», а вторая – из 10 «Гинга», 3 «Джуди» и 6 истребителей «Зеро». Это было все, что у него осталось. В последующих рапортах американцы ошибочно называли «Гинга» морскими бомбардировщиками «Бетти» и даже армейскими «Салли», что перешло во многие книги, хотя к этому дню на Марианских островах уже не осталось самолетов этих типов. В этих «правдивых» историях даже не говорилось о существовании 521-го кокутай. Поэтому последний вылет Эгусы до сих пор описывался совершенно неправильно. Однако эти неточности являются совершенно необязательными, потому что американские и японские документы позволяют изложить все в мельчайших деталях. Целью последней атаки Эгусы стала Оперативная Группа 58.3 контр-адмирала Дж.У. Ривза, которая состояла из авианосцев «Энтерпрайз», «Лексингтон», «Сан-Хасинто» и «Принстон», которых сопровождали 4 крейсера и 9 эсминцев. Но рядом находилась Оперативная Группа 58.7 вице-адмирала У.А. Ли, Линейные Силы, состоящая из линкоров «Вашингтон», «Норт Каролина», «Айова», «Нью Джерси», «Индиана», «Саут Дакота» и «Алабама», 4 крейсеров и 12 эсминцев. Она поставила стальную стену, о которую разбивались все японские воздушные атаки. В 18.48 в этот день Линкоры находились в 19 милях от авианосцев Ривза по пеленгу 291°. Именно в это время самолеты Эгусы тихо скользили над самой водой, направляясь к американским кораблям. Первая группа была обнаружена радаром и перехвачена воздушным патрулем с «Сан-Хасинто». Истребители сбили 6 пикировщиков «Сюсэй» из 10. Американцы опознали их как «Тони». Но истребители ушли в сторону, что позволило «Гинга» прорваться к цели и выйти в атаку. Боевой дневник «Лексингтона» так описывает происходившее: «Норт Каролина» открыла огонь с левого борта в 19.03. Также была замечена стрельба на горизонте прямо по носу. В 19.07 наблюдатели сообщили о 10 многомоторных самолетах, летящих над самой водой прямо по носу на расстоянии 10000 ярдов. Затем они исчезли и снова появились уже на расстоянии 4000 ярдов по носу и с левого крамбола. Все корабли Оперативной Группы открыли огонь. В течение следующих 4 минут 8 самолетов атаковали корабль, 4 загорелись и были сбиты, а еще один рухнул в воду без пожара. «Лексингтон» сбил 5 самолетов точно и 2 предположительно. Были замечены следы 4 торпед, вероятно замечен след пятой, причем две прошли всего в 10 ярдах от корпуса по обоим бортам. По мнению команды, корабли был атакован самолетами «Млечный путь», это новые вражеские легкие бомбардировщики. В этом бою с вражескими самолетами пострадали 18 человек. 11 человек были ранены легко, но 7 – достаточно серьезно, чтобы отправиться на лечение. Один человек получил серьезное ранение осколком в грудь, трое получили множественные осколочные ранения, у одного лопнули барабанные перепонки, а двое получили ожоги лица от выстрелов». В дневнике «Сан-Хасинто» пишется примерно то же самое. «Несмотря на успех воздушного патруля, 8 вражеских самолетов прорвались к нашему строю и попытались провести торпедную атаку. Группа выполнила серию поворотов по команде командира, чтобы уклониться, и все корабли открыли огонь. Все 8 самолетов были сбиты корабельными зенитками, и ни один из кораблей не получил повреждений, хотя одна бомба взорвалась по правой раковине у «Энтерпрайза», не причинив вреда. «Сан-Хасинто» сбил один «Бетти», выходивший в атаку на «Энтерпрайз». Судя по всему, все атаки противника были нацелены на два больших авианосца». Последняя атака Такасигэ Эгусы Японцы сумели доиться внезапности, Однако, несмотря на всю отвагу Эгусы, его надежды на успех оказались напрасными. Так погиб один из лучших в мире пилотов-пикировщиков, почти не замеченный ни друзьями, ни врагами. Он погиб в бою, как и положено настоящему самураю. Его достижения так и остались непревзойденными в анналах морской войны. Эпоха умелых воинов сменилась временем массированного огня. Четыре дня спустя Киёко в своем доме в Японии спала и во сне увидела, что пришел Такасигэ и рассказал ей о своей судьбе. Это произошло 19 июня 1944 года. Прошло несколько недель, прежде чем она получила официальное извещение, что ее муж не вернулся с боевого задания. Такасигэ Эгуса получил неслыханные посмертные почести, его повысили на два звания до капитана 1 ранга. Через 3 месяца после его смерти в Камакуре Киёко родила третьего ребенка, дочь, которую назвали Харуко. 11 лет спустя Киёко, которая работала в медицинском колледже Коити, возвращалась из командировки в Соединенные Штаты после годичной командировки для переобучения. Ее корабль прошел недалеко от того места, где ее муж дал свой последний бой. Киёко надела кимоно и, когда судно проходило рядом с Сайпаном, бросила в воду венок из живых цветов. Такасигэ Эгуса не был забыт.
полная версия страницы